--

---

---

I did what I tought was right. And I got murdered for it.

— Promise me, Ned... Promise me.
Таргариены триста лет правили Семью Королевствами. Были среди них и справедливые, сильные правители, были и сумасшедшие, но династия Таргариенов, хоть не раз подвергавшись угрозам, казалась вечной и непоколебимой. Пока однажды принц Рейгар не похитил Лианну Старк, обещанную в жёны Роберту Баратеону.
Неизвестно, что произошло тем летом. Может, Лианну изнасиловали и убили, а может, она сама бежала с Рейгаром, но когда её брат Эддард вошел в Башню Радости в надежде вернуть Лианну, вышел он оттуда с младенцем на руках. И привез его домой, назвав своим сыном, старательно скрывая тайну его происхождения - только Хоуленд Рид, сопровождавший Неда в тот день, знает, откуда на самом деле взялся Джон Сноу.
Не знала и леди Кейтилин, ждавшая Эддарда дома. Какой это был позор для неё: её благородный, честный, честолюбивый муж обрюхатил какую-то южанку и приволок своего бастарда в их дом, в Винтерфелл, и четырнадцать лет заставлял Кейтилин смотреть на него. Нигде в Вестеросе благородные мужи такого себе не позволяли - и лишь Эддард Старк решил, что может позволить себе содержать в замке собственного бастарда. Сам Эддард, конечно, постоянно повторял, что опозорил Кейтилин, что виноват перед ней, но любые разговоры о том, чтобы отослать Джона куда-нибудь подальше с её глаз, пресекал на корню. И это еще больше выводило Кейтилин из себя. Всё было в её жизни хорошо, кроме этого несчастного ребенка.
И Джон, вырастая, чувствовал её ненависть все сильнее. Он любил всех, и многие любили его, и он не знал ни в чем нужды - старший сын Кейтилин и Неда, Робб, был лучшим его другом, и Родрик Кассель учил их вместе владению мечом, а мейстер Лювин учил истории и грамоте; Джон был хорошо и тепло одет, сыт, и спал в тепле, и лорд Эддард любил его, но... Джон никогда не знал материнской любви. Когда Кейтилин ласково обнимала своих сыновей, или отчитывала их строгим, холодным голосом, у Джона щемило в сердце, и чувство это так приелось, что будто бы стало вечным его компаньоном. И юная Санса, так похожая на свою мать, излучала то же презрение, также смотрела на него - как на незваного гостя, прихлебателя, плебея, пусть и (Джон всегда был в этом уверен) не имела понятия, чего в нем такого плохого и что значит "плебей". Девочки Старков были совершенно между собой не похожи - холодная, утонченная Санса с волосами цвета осеннего золота была копией Кейтилин, а угловатая, шебутная Арья-волчонок более всех остальных детей была похожа на отца. Арью Джон любил больше всех. Они всегда понимали друг друга с полуслова, и чувствовали, что их связывает нечто, чего нет в Роббе, Бране, Риконе и Сансе.
Был еще Теон Грейджой, воспитанник Неда. В Теоне не было ни капли крови Старков, но даже он так не раздражал Кейтилин, как Джон. Теон Грейджой рос в похожих условиях - сын Бейлона Грейджоя, властителя Железных островов, он был отдан Эддарду в качестве заложника после того, как его отец снова восстал против Короны. Двое чужих в этом замке мальчиков, казалось, должны были сдружиться, но Теон был одним из немногих, кого Джон не любил. Почему-то Теон был также дружен с Роббом, как и Джон, и последний никогда не понимал, почему, откуда взялась их дружба - Теон был громким, острым на язык, любил выпить и светиться в деревенском борделе неподалеку от Винтерфелла. Его глупые шутки всегда вызывали у Джона только презрение, особенно когда они были направлены на его сводных братьев и сестер.

— Let me give you some advice, bastard. Never forget what you are. The rest of the world will not. Wear it like armor, and it can never be used to hurt you.
Однажды лорд Эддард взял с собой своих сыновей и Теона на казнь – как Хранитель Севера, он был обязан решать судьбы дезертиров Ночного Дозора, и часто брал с собой старших сыновей. В тот раз маленький Бран впервые отправился смотреть казнь вместе с остальными. На дезертиров было больно смотреть - они тряслись от страха, хоть были уже к югу от Стены, и, стоя перед плахой, один из них, не затыкаясь, говорил о Белых Ходоках, которых видел в Зачарованном лесу. Неважно, правда это была или нет – отец все равно казнил их обоих, потому что иначе было нельзя. А если они говорили правду, подумал Джон, то это еще хуже, ведь они столкнулись с опасностью, от которой поклялись защищать семь королевств, и бежали, как трусы. Они нарушили свои клятвы и поплатились за это.
По пути назад, проезжая по Волчьему лесу, процессия наткнулась на задранного до смерти оленя. Кровавый след привел их к умирающей лютоволчице, у брюха которой копошились и скулили крохотные щенки. Тогда Джон заметил, что происходит что-то неладное. Хоть лютоволк и был изображен на гербе Старков, видеть их к югу от Стены было непривычно — как и дезертиры, она тоже бежала от чего-то, отдав за это бегство свою жизнь. Лорд Старк хотел заколоть волчат и избавить их от медленной и голодной смерти в лесу, но Джон заметил, что щенков пятеро, как и законорожденных детей Эддарда. Волчат было решено забрать в Винтерфелл, но в самый последний момент Джон заметил, как что-то белоснежное шевелится и скулит между корней раскидистого дуба. Ему достался шестой щенок, белоснежный и красноглазый лютоволк-альбинос.
— Бракованный, — усмехнулся Теон Грейджой. — Как раз для тебя, Сноу.
Так его нашел Призрак - его лютоволк, с которым Джон с тех пор не расстается.
Некоторое время спустя леди Кейтилин получила весть о том, что умер Джон Аррен, королевский десница. Роберт Баратеон нанес визит в Винтерфелл, явившись вместе с детьми, женой и её братьями. Джон запомнил обоих Ланнистеров, но они оставили совершенно разные впечатления о себе. Джейме Ланнистер, рыцарь Королевской Стражи, как-то пересекся с Джоном во дворе Винтерфелла и высмеял желание Джона вступить в Ночной Дозор.
Джон думал об этом долго, и к тому времени окончательно принял решение отправиться на Стену вместе с дядей Бендженом. Из-за своего происхождения он не смог бы стать рыцарем или лордом, или героем, или хоть как-то прожить жизнь так, чтобы она не прошла впустую. Ночной Дозор казался ему тогда уважаемым, древним орденом, и мысль о том, чтобы защищать все семь королевств на Стене, казалась по-настоящему притягательной. Джейме Ланнистер же насмехался над ним, указав, что Джон еще не воин, а малолетний глупец, который не имеет понятия, на что собирается положить всю свою жизнь.
И пусть те слова расстроили его, но сидя на пиру в тот же день, Джон стал только увереннее. Сидел он далеко в углу, вместе со слугами, как будто и не был частью семейства Старков, и в тот вечер стены Винтерфелла казались ему особенно чужими, и не терпелось попасть на Стену. Дядя Бенджен тоже пытался его отговорить, особенно подчеркнув характер клятвы, которую приносят братья Ночного Дозора. Они не владеют землями, не вмешиваются в распри внутри страны, их не касается ничего, кроме их службы, и, наконец, они не могут вступить в брак и плодить детей. Бенджен почему-то думал, что самым трудным для Джона будет именно последнее, но он ошибался. Кого мог Джон произвести на свет? Еще одного бастарда, который понятия не будет иметь, что делать со своей никому не нужной жизнью?..
Тирион Ланнистер в тот вечер тоже не мог найти себе места. Он подкараулил Джона снаружи, и сперва-наперво назвал его бастардом. Оказалось, это не было оскорблением - впервые в жизни Джон встретил кого-то, кто произносил это слово без отвращения.
- Никогда не забывай, кто ты, бастард, - сказал ему карлик. - Остальные не забудут. Носи это, как броню, и никто не сможет обидеть тебя этим словом.
Джон понятия не имел тогда, что это могло значить. Гордо, во всеуслышанье звать себя бастардом ему совсем не хотелось, но эти слова он запомнил надолго.
Навсегда уезжая из Винтерфелла, Джон не забыл проситься со всеми. Он крепко обнял Робба, пожелав ему удачи на месте хозяина Винтерфелла, и зашел к Арье, оставив ей на прощание подарок - тонкий и легкий меч, который она назвала Иглой. Как она была рада... Её восторженные и благодарные глаза потом долго ему вспоминались. Обнимая малышку, Джон думал, что это единственный человек, который будет скучать по нему.
Хотел он зайти и к Брану, который находился тогда в тяжелом состоянии - в очередной раз карабкаясь по стенам, мальчик упал и повредил спину, поэтому в последние дни Джона в Винтерфелле провел в кровати. Но к нему Джон так и не попал. Вместо прощания с Браном он получил очередную порцию яда от леди Кейтилин.
- Ты должен был быть на его месте, - заявила она, понятия не имея, как Джону хотелось бы того же самого.
Из Винтерфелла уехали все вместе - король, королева, их свита, лорд Старк, согласившийся занять пост Десницы короля, вместе с дочерьми и небольшим отрядом солдат. К ним присоединился дядя Бенджен, Джон и Тирион, решивший по пути в Королевскую гавань заехать на крайний север и поглазеть на Стену.
Когда добрались до Королевского тракта, настало время прощаться. Лорд Старк смотрел на Джона с какой-то непередаваемой печалью, и Джон хотел бы верить, что отец будет по нему скучать. Но самое главное - на следующий раз, когда они встретятся, отец обещал рассказать Джону о том, кто его мать.

— Hear my words and bear witness to my vow. Night gathers, and now my watch begins.
Джон никогда больше не видел отца. Через несколько месяцев после их расставания до Стены дошла весть о том, что королевский десница объявлен предателем и публично казнен, а Робб Старк собирает войско, чтобы пойти с войной на Юг.
За эти несколько месяцев Джон стал братом Ночного Дозора. Оказалось, что на Стене нет доблестных воинов, и что никакой этот орден не уважаемый и не элитный. Его новыми братьями стали воры, насильники и убийцы, и вместо вдохновенных речей им вдалбливали, что единственное, что их ждет - холодная смерть в конце жизни, полной страданий. А кроме того, сразу в орден его принимать никто не собирался.
Джон хорошо показывал себя на тренировках, надеясь стать разведчиком, как дядя Бенджен, и сражаться с одичалыми по ту сторону Стены. Несмотря на то, что он лучше всех новобранцев владел мечом, их тренер, сир Аллисер Торне, относился к нему едва ли с большим теплом, чем леди Кейтилин. Джон ничего не мог поделать и решил, что это просто личная неприязнь.
С другими новобранцами у него тоже не ладилась дружба. Абсолютно всех их он запросто побеждал в тренировочных боях, да и просто не питал к ним никакой симпатии - откуда же ей взяться, если все они воры, преступники и просто негодяи? Аллисер Торне объяснил ему, что именно из-за того, какой он молодец, его и не любят. Джону было это непонятно: как же так? Почему бы не проявить скромность и не попросить помощи на тренировке вместо того, чтобы огрызаться, бросаться оскорблениями и избегать его?..
Джон думал, что ему невозможно завидовать. Он сам с легкостью променял бы свою жизнь на что-то другое. Оказалось, многие хотели оказаться на его месте - вырасти в замке, учиться у мейстера, иметь собственный меч, сделанный под его руку, уметь читать и писать. Ни у кого другого не было всех этих благ. И пусть Гренн, Пип и все остальные новобранцы сначала казались ему сбродом, со временем он понял, что у них действительно нет всех тех преимуществ, которыми обладает он. И раз уж они все вместе оказались на Стене, в его собственных интересах было поделиться с ними тем, что он умеет, помочь им стать лучше, чем они есть, но без высокомерия - нелегко было избавиться от качества, о наличии которого у себя Джон до недавних пор и понятия не имел.
Немного позже в замок прибыл еще один новобранец, Сэмвелл Тарли. Это был толстый, неповоротливый, жалкий парнишка, которого при всем желании нельзя было назвать мужчиной. Когда его одели в тренировочные доспехи и заставили орудовать мечом, вместо блока и нападения он визжал, как поросенок, постоянно падал на колени и трясся от страха. Тренировки больше походили на банальное избиение, и Джон не мог за него не заступиться. Оказалось, что Сэмвелл был сыном лорда, законорожденным и образованным - Джон недоумевал, как при всем этом из него получилась такая размазня.
- Я трус, - признался Сэм. Тогда Джон подумал, что только по-настоящему храбрый человек может открыто признаться в своей трусости. Сэм не заслуживал презрения и унижений - это был чуткий, умный, начитанный парень, которому с детства вдолбили, что он не такой, как нужно. Вообще странно было видеть сына лорда в Черном замке, но оказалось, что для своего отца Сэмвелл еще хуже, чем бастард. Услышав его историю, Джон проникся, и с твердой решимостью взял Сэма под свою опеку. Это был первый его друг в Черном замке.
Остальные не отличались таким теплым отношением к нему, и пришлось попотеть, рискуя собственной репутацией, чтобы оградить Сэма от насмешек и унижений. Со временем Сэм и сам перестал робеть, и уже мог постоять сам за себя. Пусть он не был воином, не умел обращаться ни с мечом, ни со щитом, у него были свои достоинства, которыми мог похвастать он один. Сэм невероятно много читал, и с жадностью налетел и на библиотеку Черного замка, далеко не самую богатую. Но Сэму было интересно всё.
Когда обучение подходило к концу, среди новобранцев пошли разговоры о том, в какой отряд они хотели бы попасть. Разумеется, всем хотелось стать разведчиками - на первый взгляд, это была самая важная часть Ночного Дозора, а строители и стюарды мало кого привлекали. Джон, разумеется, тоже мечтал попасть к разведчикам, ведь ради этого он и вступил в Ночной Дозор. Он не собирался всю жизнь провести в Черном замке, ремонтируя прогнившие лестницы или хлопотать на кухне. Сэм, однако, только об этом и мечтал.
К великому его удивлению и сожалению, Джон был определен в стюарды.
Когда он услышал свое имя во время оглашения итогов распределения, то у него подкосились ноги. Джон стоял, как истукан, и смотрел перед собой. Перед глазами у него проносились года, потерянные на кухне, уборка казарм, подсчет казны, инвентаризация и разделывание туш... Он не мог поверить. И был абсолютно уверен, что это дело рук Аллисера Торне, который так ненавидел его, что загубил ему жизнь. Ведь даже сейчас Джон сражается лучше, чем кто бы то ни было! Ему нет равных среди новоиспеченных братьев, ведь он...
Он теперь будет стюардом Джиора Мормонта. Личным.
- Он хочет, чтобы ты заменил его, - догадался Сэмвелл Тарли. - Разве не понимаешь? Он хочет, чтобы ты научился быть Лордом-Командующим!
Джон не мог поверить и в это. Как такое возможно? Лорда-Командующего избирают сами братья, нельзя же просто выбрать себе преемника... Однако, может быть, Старый Медведь заприметил его и хочет сделать из него по крайней мере достойного кандидата. Джон не мог быть полностью уверен.
- Ты будешь с ним день и ночь, - говорил Сэм. - Будешь писать за ним письма, читать его почту, помогать ему выполнять обязанности...
Не этого Джон хотел.
Клятву Ночного Дозора Джон принес в богороще в Зачарованном лесу - такую любезность ему оказали, как последователю Старых Богов. Компанию ему составили Сэм, Призрак и четверо старших разведчиков. Слова клятвы заучивали в ночь перед тем, как её принести, но Джон давным-давно знал эти слова наизусть.
- Слушайте мою клятву и будьте свидетелями моего обета! Ночь собирается, и начинается мой дозор. Он не окончится до самой моей смерти. Я не возьму себе ни жены, ни земель, не буду отцом детям. Я не надену корону и не буду добиваться славы. Я буду жить и умру на своем посту. Я — меч во тьме; я — дозорный на Стене; я — щит, который охраняет царство людей. Я отдаю свою жизнь и честь Ночному Дозору в эту ночь и во все грядущие!
И до тех самых пор, пока Джон не покинул Черный замок в последний раз, он ни разу не нарушил своего обета. Хотя и пытался.
Когда возвращались в Черный замок, Призрак обнаружил в снегу человеческую руку - судя по незапекшейся крови, оторванную совсем недавно.

— Forget your vows, Jon Snow.
Вскоре оказалось, что была для этого причина. Джиора Мормонта пытались убить. Дядя Бенджен незадолго до этого отправился в разведку в компании нескольких братьев, но вернулись лишь двое из них, и те - мертвыми. Один из них поднялся ночью. Джон проснулся на шум со стороны покоев Мормонта, и когда ворвался в комнату, то как раз успел - мертвец пытался напасть на спящего Лорда-Командующего, Джону удалось победить его только с помощью огня. В благодарность за спасение Джиор Мормонт подарил Джону свой клинок из валирийской стали - Длинный Коготь, фамильный меч Мормонтов. Наутро о ночном происшествии стало известно всем дозорным, а Сэм объяснил Джону, что произошло: если верить старым слухам, то только прикосновение Белого Ходока может заставить мертвеца подняться. Напряжение внутри ордена нарастало, пошли разговоры о том, чтобы отправиться в длительную вылазку.
В тот день, когда Джон узнал о смерти отца и о грядущей войне, он потерял сон. Все, что происходило в его голове, ярко отражалось и на его обычно ничего не выражающем лице, и Джиор Мормонт, конечно, прекрасно знал, что творится с его стюардом. Поэтому однажды отправил с поручением к мейстеру Эйемону, покормить воронов.
Эйемону даже не нужно было ничего рассказывать - он сам все прекрасно знал. Слишком долго он прожил на свете, чтобы не заметить очевидного. Джон хотел сбежать, присоединиться к Роббу, отомстить за отца, спасти сестер из лап Ланнистеров - ведь это был его долг, в конце концов, долг, который он должен был исполнить для своей семьи... Но совсем забыл, что теперь его семья - Ночной Дозор. И больше никто.
Джон опять был уверен в своей исключительности. Ведь никто из окружающих не чувствует того, что чувствует он - здесь нет таких, чья семья была бы в опасности, вовлеченная в конфликт, перерастающий в войну. Здесь нет таких, чьи отцы погибают, лишившись доброго имени, нет таких, чьи братья берут на себя непосильную ношу. Но мейстер Эйемон, старый, как сам Черный замок, рассказал ему о том, что пережил сам. Трижды семья Эйемона подвергалась опасности, три повода было у него сбежать, отомстить, прийти на помощь родным. И каждый раз Эйемон делал выбор в пользу Ночного Дозора.
Джон только тогда понял смысл клятвы, которую принес. Неспроста братья Ночного Дозора отказываются от всего, что считается обязательным для всех прочих мужей. Не просто так не могут они иметь детей, владеть чем-либо из-за пределов Черного замка. Попадая на Стену, лишаешься всего внешнего, обрубаешь связи с чем бы то ни было. И все потому, что долг Черных братьев куда важнее, чем любые распри внутри страны - какая разница, кто из лордов победит в войне, какая разница, кто сидит на троне, если с Севера ползет тьма, никем не сдерживаемая?
Той ночью Джон попытался сбежать. Глядя на Эйемона, Джон сомневался, что тот не жалеет о своем выборе, и решил сделать все по-своему. Его настигли Сэм, Гренн и Пип, все как один твердя, что теперь его братья - это они, что ему грозит смерть, и что он не может, не имеет права уезжать. Напоминали о клятве.
- К черту вас всех! - кричал Джон. - Мне все равно, что я...
И они в один голос повторили ему клятву.
Слушая эти слова, Джон смотрел в землю и думал, что бы сказал на это отец. Джон произнес эти слова, преклонив колени перед чардревом, перед Старыми Богами, и теперь отказывается от своих слов. Отец никогда бы так не поступил. Он бы сделал, что должно, невзирая на то, как это может быть больно, неприятно, насколько неправильным это ему бы ни казалось. Отец никогда не отступился бы от своих обещаний.
И Джон вернулся, встретившись на следующее утро с Мормонтом. Отрезвев, прийдя в себя, Джон с полной уверенностью, со всей серьезностью заявил, что такого больше не повторится.
Как оруженосец, Джон сопровождал Джиора Мормонта в походе на север. Нужно было выяснить, что случилось с Бендженом и его разведчиками - встающие мертвецы и пропавшие разведчики сулили нечто серьезное. По пути к Кулаку Первых людей братья остановились в замке Крастера - небольшой лачуге, где жил один одичалый, престарелый и пренеприятнейший тип. Кроме него, замок был заселен его дочерьми и внучками, по совместительству его же женами. Джона переполняло отвращение. Он не мог понять, как Ночной Дозор еще не схватил Крастера, почему они не освободили всех этих женщин, почему мирятся с этим, и самое главное - как Джиор Мормонт, человек чести, может допускать такое практически у подножья Стены.
- Когда в десятках миль есть только один очаг, где тебя могут принять, - объяснил ему Мормонт, - только расположение Крастера влияет на то, вернешься ли ты в Черный замок живым или умрешь голодной смертью в снегу.
Джон вел себя смирно, глядя либо на своих братьев, либо на Крастера, либо себе под ноги. На женщин смотреть было запрещено - особенно ему ("Он смазливее, чем все мои дочери!"), но все это время его занимал лишь один вопрос - что случается с мальчиками, которые рождаются в этом месте?.. Одна из жен Крастера, юная Лилли, как раз носила под сердцем ребенка, и постоянно лепетала о том, как боится родить мальчика. Лилли понравилась Сэму Тарли, который постоянно возле неё крутился, хотя Джон предупреждал его, что это опасно.
Той же ночью, стоя на дежурстве, Джон своими глазами увидел, что с ними происходит. Крастер, не замечая его, нёс на руках младенца, углубляясь в лес. Там, в холодной тишине, наполненной криками замерзающего ребенка, из тьмы вышло что-то высокое и тонкое, и унесло ребенка обратно в чащу. Прежде, чем Джон успел хоть что-то сделать, Крастер вырубил его дубиной, а на следующее утро потребовал, чтобы Джон покинул его обитель и никогда не ступал на его порог.
На Кулаке Первых людей старшие офицеры собрались на совет. Куорен Полурукий, разведчик-ветеран, собирал людей в разведку, и настоял на том, чтобы к нему присоединился и Джон. Поход по ледяной пустыне обернулся встречей с одичалыми – Джон впервые встретился с вольным народом. В схватке они убили почти всех, но Джон остановился, когда понял, что его противник - женщина. Такого он не ожидал, и медлил, не в силах нанести смертельный удар. Куорен приказал заканчивать с ней поскорее и нагнать процессию позже - из-за душевных метаний Сноу он не собирался задерживать отряд.
Одичалая оказалась молодой рыжеволосой девушкой, и была готова принять смерть. Нагнувшись над валуном, что служил для них плахой, она сыпала язвительными комментариями, обвиняла Джона в трусости и малодушии, подставив под его меч тонкую белокожую шею. Джон занес клинок, но так и не смог её казнить. И пока он метался, девушка воспользовалась моментом и сбежала. Джон настиг её и связал - не мог же он отпустить её, но и убить тоже не мог. Сам не знал, почему.
Звали её Игритт.
Пока Джон искал свой отряд, им приходилось вместе коротать ночи в ледяной пустыне. Игритт, казалось, наслаждалась ситуацией и всячески издевалась над ним - спали они в обнимку, чтобы не уходило тепло, а она прекрасно знала, что надо делать, чтобы парень заробел. Джона эти выходки только бесили, а она смеялась. И это еще сильнее раздражало. И все, что она делала, раздражало.
- Я могу тебе показать, как это делается, - подначивала она его, сбивая с толку, заставляя краснеть на морозе.
- Знаю я, как это делается.
- Ничего ты не знаешь, Джон Сноу.
В какой-то момент она выпуталась и снова сбежала. И на сей раз ему не повезло: Игритт привела его прямиком в плен к своим. Смерть казалась неминуемой. Весь его отряд перебили, и выжил только Куорен - легендой он был и среди одичалых, поэтому его было решено взять пленным. Джону же такого не светило, и командир Игритт собирался уже было с ним разделаться, но Игритт уговорила взять его пленным тоже - потом Джон понял, что она сделала это ради того, чтобы колотить его по спине его же собственным мечом всю дорогу до лагеря одичалых. Во время привала Куорен шепнул Джону последний приказ - остаться с одичалыми, втереться к ним в доверие и выведать все, что сможет, для Ночного Дозора. Позже он напал на Джона, и тот, помня о приказе, убил его на глазах у всей процессии.
Так его привели к Мансу Налетчику - как человека, который убил Куорена Полурукого.
Манс оказался вовсе не тем, кого Джон ожидал увидеть. Он-то ждал какого-нибудь варвара, не знающего жалости и правил приличия, а обнаружил музыканта, облаченного в черное и красное. Манс настроженно отнесся к дезертиру Ночного Дозора, и первым делом решил выяснить, почему он покинул орден. Джон, пораздумав, пришел к выводу, что есть у них что-то общее. Манс ведь тоже бросил Ночной Дозор когда-то. Причиной этому, как оказалось, был его черно-красный плащ, который подарила ему на память одичалая, выходившая его после тяжелого ранения. Когда Манс принес плащ в Черный замок, ему велено было избавиться от него - у брата Ночного Дозора не может быть ничего своего. Тогда-то будущий Король-За-Стеной пересмотрел свои приоритеты и покинул Ночной Дозор навсегда. Джон, не без искренности, указал Мансу, что его причины нарушить клятву были схожими, вспомнив об отце.
Так он стал частью вольного народа. В поселении (кстати, намного более крупном, чем даже Королевская гавань) он провел некоторое время, пока Манс обсуждал со своими приближенными дальнейшие действия. Оказалось, что мысли Джона подтвердились - одичалые действительно бежали на юг, в отличии от подданых Семи Королевств очень даже принимая Белых Ходоков всерьез. Они бежали, также, как и казненные Эддардом Старком дезертиры, также, как и лютоволчица у Винтерфелла. Зима близко, говорили Старки. И одичалые тоже это чувствовали.
В лагере с ним всегда была Игритт. Она знакомила его со всеми, кого стоит знать, объясняла, как устроена жизнь одичалых, и никогда не упускала момента сообщить ему, какой он смазливый и что все женщины вокруг на него смотрят, или положить руку на его колено, сидя у костра, или пристроиться у него на плече. И все вокруг это замечали, упрекая Игритт в том, что она якшается с вороной.
Была она совсем не красавицей. У неё были кривые зубы и простое лицо, и манерами она совсем не походила на всех тех девушек, что когда-либо ему встречались. Но, как это ни парадоксально, всё это его волновало. Он никогда не думал, что девушка может вот так шутить, насмехаться, открыто проявлять симпатию. В его представлении влюбленные барышни вели себя как Санса - краснея, опуская глаза, молча и с улыбкой принимая ухаживания. Игритт брала быка за рога, и у неё это получалось.
Всё случилось в пещере с маленьким озерцом, теплым из-за горячего источника глубоко внизу. Джон хотел и не хотел одновременно - он же принес клятву, он обещал, он не должен, но ему безумно хотелось. А Игритт не давала ему даже шанса справиться с совестью, но о случившемся Джон никогда не жалел.
Помимо Игритт, Джон встретил Тормунда Великанью Смерть, который некогда был вождем одного из племен, а сейчас входил в круг приближенных Манса и вел часть его войска. Другим полководцем был Стир, вождь племени теннов - о них Игритт отзывалась с каким-то необъяснимым презрением. Как оказалось, тенны любили закусывать побежденными врагами. Был еще Костяной Лорд – он-то и перебил тот патруль, от которого отбился Джон. И еще запомнился ему Орелл - варг, в теле ворона разведывающий для Манса дорогу на юг. И, конечно, великаны - их было всего трое, но всему сборищу они придавали устрашения.
Планы Манса были просты - взять штурмом Стену. Да, через толщу льда невозможно пробиться, протиснуться в узкие ворота Черного замка тоже было проблематично - это был самый охраняемый участок Стены. Были и другие пути, но для десяти тысяч одичалых казались слишком ненадежными. Поэтому было решено Стену перелезть.
Небольшой (по сравнению со всем вольным народом) отряд из людей Тормунда и Стира должен был взобраться на Стену, спуститься к её подножию и напасть на Черный замок с юга, где он менее всего защищен. Джон, конечно, должен был отправиться с ними.
Подъем едва не обернулся катастрофой. Несколько раз Джон чуть не падал, и за то время, что он карабкался, то несколько десятков раз поменял свое мнение относительно того, что он, собственно, делает, но когда на рассвете увидел палевые, манящие приглушенной зеленью поля Дара, то почувствовал такую гордость, будто и сам был одичалым, сделавшим что-то невозможное. А поцелуи Игритт на вершине Стены он точно никогда не забудет.
Надо сказать, что к тому моменту, как они ступили на земли Дара, Джон основательно запутался в себе. Он никогда не забывал последний приказ Куорена, но чем больше времени он проводил с Игритт, Тормундом и Мансом, тем меньше понимал, почему должен быть их врагом. Разве эти люди - тьма, ползущая с Севера? Разве для этого он вступил в Ночной Дозор - чтобы охранять границу и следить за тем, чтобы отвергающие всеобъемлющую власть Роберта Баратеона не попали в теплые и плодородные земли? Нет. Со временем он забывал, в чем состоит его долг.
Он много времени проводил с Игритт, которая учила его охотиться и выживать на открытой местности, всегда могла его развеселить или спустить с небес на землю. Пусть она была остра на язык и не упускала возможности хорошенько над ним посмеяться, она любила его такой любовью, которой он никогда раньше не чувствовал. Оставаясь собой, сохраняя свою особенную гордость, Игритт не раз давала ему понять, что не будет счастлива без него. И Джон чувствовал то же самое.
Но всё самое хорошее рано или поздно кончается. Быть может, Джон и вправду примкнул бы к Мансу, забыл бы о Ночном Дозоре, если бы Игритт и Тормунд не пытались заставить его убить одинокого старика, что разводил на землях Дара лошадей для Ночного Дозора. Они не могли понять, что Джон не может этого сделать, и никогда не сделает, им, казалось, была чуждой мысль о том, насколько дико и низко убивать беззащитного и невинного человека. И Джон, и Игритт поняли - его клятва все еще с ним, а Орелл был прав - он ворона, и навсегда ею останется. Без капли лжи Джон говорил Игритт, что любит её, а она пускала в него стрелы. Оба знали - она могла бы убить его, если бы захотела. Но она дала ему вернуться в Черный замок.

— Kill the boy, Jon Snow. Kill the boy... And let the man be born.
На теплый прием в Черном замке Джон и не надеялся. Он и не помнил, как вернулся туда - вероятно, его притащила лошадь. Несколько дней валялся он в лихорадке, вызванной загноившимися ранами, и ничего не соображал. Но когда Джон пришел в себя, то понял, что все вокруг изменилось.
Две страшные новости дошли до него - погиб Джиор Мормонт, убит руками своих братьев, захвативших Замок Крастера; а Робб Старк и леди Кейтилин пали жертвой предательства Уолдера Фрея и Русе Болтона. Последняя новость не потрясла Джона так, как должна была - несколько вечеров потом он сидел без сна, вспоминая Робба с какой-то ленивой тоской, но спокойно принял эту новость. И все прочие изменения не потрясали его - в Ночном Дозоре поприбавилось людей, особенно неприятным из которых был Янос Слинт, бывший капитан столичной стражи; Сэм все-таки умудрился привезти Лилли в Черный замок, когда спас её жизнь во время бунта против Мормонта. Сэм поведал ему еще кое-что - возвращаясь в Черный замок от Кулака Первых людей, он видел целую армию Белых ходоков и упырей, движущихся с севера. А одного ходока ему даже удалось убить в Зачарованном лесу.
Обязанности Лорда-Командующего теперь исполнял Аллисер Торне, и он брал от этого поста все, что мог. Сперва-наперво он устроил суд над Джоном на глазах у всего ордена. Казалось, что судьба Джона решена, но он отвечал на вопросы старших уверенно и бойко, ведь ему было что сказать. Он рассказал о последнем приказе Куорена Полурукого, об объединенном войске Манса, о великанах, обо всех планах одичалых, и посоветовал завалить туннель, ведущий на север, чтобы отрезать одичалым единственный путь на юг. Его подняли на смех. Торне издевался, постоянно напоминая Джону о том, где его место - что он всего лишь стюард, не имеющий права голоса в вопросах далекоидущих военных планов или даже относительно судьбы туннеля. Но Джона это не задело глубоко. Он ведь знал, что прав.
Его бы точно повесили, если бы не мейстер Эйемон, все еще имевший право голоса в сильно изменившемся ордене. Не спрашивая ни у кого разрешений, Джон принялся обучать новобранцев, и, надо сказать, у него это получалось намного лучше, чем у Торне когда-то. Последнего это так взбесило, что он отправил за Стену, в Замок Крастера, где убийцы Джиора Мормонта глубоко пустили корни и жили в свое удовольствие, сильно подставляя своей самоволкой весь остальной орден. Угроза одичалых никуда не исчезла, и если эти люди убивали собственных братьев, то им не составит труда и рассказать Мансу все, что они знают о Черном замке. Вместе с Джоном вызвались идти Гренн и Пип.
За Стеной Джон расправился с мятежниками и встретил Призрака, с которым расстался в спешке, когда уходил на север.
Время шло, и войско одичалых с каждым днем приближалось к Стене. Аллисер Торне взбесился еще сильнее, когда Джон вернулся в замок живым и невредимым, и постоянно отправлял его то на дежурства, то еще куда-то, лишь бы держать Джона подальше от мало-мальски важных дел. И однажды ночью, стоя на Стене, Джон увидел то, чего так боялся - огонь по ту сторону. Манс говорил, что собирался разжечь костер, чтобы привлечь внимание дозорных во время своего наступления, но это был не костер, а настоящий лесной пожар - километры леса пылали так, что невозможно было не заметить.
Оборону с севера возглавил Торне. Он координировал оборону лучников до тех пор, пока не стало по-настоящему жарко - другой отряд пробил ворота с юга, как и задумывалось, и исполняющий обязанности Лорда-Командующего спустился вниз, защищать замок. За главного он оставил Яноса Слинта, которому Джон безумно хотел заехать в челюсть кулаком - глядя на гиганта верхом на мамонте, он лепетал, что великанов не существует, а Джон все придумал. Гренн пришел на выручку, наврав, что Слинта зовут вниз, и тогда Джон взял все в свои руки. Одичалые решили повторить подъем по Стене, но Джон знал, как их остановить. Огненные стрелы лились дождем, а двое бойцов нависли, подвешенные на веревках, и отстреливали тех, кто пытался взобраться по Стене. Но это, конечно, было ничем по сравнению с мамонтом и гигантами, которые уже ломились в ворота. Для обороны ворот Джон выбрал человека, в котором был уверен больше всего - Гренна.
- Если они порвутся...
- Не прорвутся.
Оба знали, что это не так, и Джону не хотелось отправлять своего друга на верную смерть, но у него не было выбора, как и права поступить иначе.
Внизу становилось жарко, и Джону пришлось спуститься - на своем месте он оставил Эда Толлетта, другого старого своего товарища. В Черном замке Джон сошелся в бою со Стиром, с трудом одолев его и два его топора, и лупил всех без разбору, пока не встретил Игритт.
Она поджидала его со стрелой наготове, но Джон и не думал браться за меч. Стоя под прицелом, он улыбался, подумав было, что она вот-вот сложит оружие, но Игритт не успела. В спину ей прилетела стрела, пущенная маленьким Олли - десятилетним новобранцем, которого Джон еще совсем недавно учил драться на мечах. Олли, верно, думал, что оказал ему услугу, убив одичалую, но у Джона земля ушла из-под ног.
Умирая у него на руках, Игритт вспоминала ту теплую пещеру, которую они зачем-то покинули так давно. Джон сказал ей что-то, чего не помнит уже, и перед тем, как навсегда уйти, Игритт шепотом напомнила ему, что он ничего не знает. Она так любила это повторять.
Одичалые отступили той ночью, а наутро, когда все мертвые были сожжены, Джон решил отправиться в лагерь к Мансу, чтобы договориться до хоть сколько-нибудь мирного исхода. Тормунд сидел в Черном замке в цепях, и Джон надеялся, что заложник как-то поможет ему в предстоящих переговорах. Никто не давал ему соответствующего приказа, но Джон прекрасно знал, что должен это сделать - у Ночного Дозора не хватит сил против всего вольного народа. Необходимо было закончить эту войну мирным путем, а от Торне такого благоразумия ждать не приходилось.
Вместе с Мансом они выпили за павших - за Игритт, за Гренна и за великана Манна, которого тот забрал с собой в могилу. Джон выложил Мансу все как на духу - про приказ Куорена, про свою верность Ночному Дозору, про все свои намерения. Манс, будучи не менее прямолинейным, объяснил ему, что все, чего он хочет - это провести своих людей за Стену, спрятать и защитить. Он говорил о мертвецах, встающих по ночам, о Долгой Ночи, неумолимо наступающей, и...
Их прервали. Когда оба вышли из шатра, то оказалось, что лагерь одичалых окружен, и во главе обступившего их войска стоял немолодой человек в стальных доспехах, с пылающим красным сердцем на нагруднике. Джон сразу понял, кто это.
Станнис Баратеон обратился сперва к Мансу, требуя сложить оружие и преклонить колено. Джон лишь молча наблюдал, как двое мужей со стальной волей обмениваются колкими любезностями - ни тот, ни другой не отступились от своих принципов. Потом, конечно, Станнис заметил и Джона, и обратился к нему, как к сыну благородного Неда Старка, спрашивая совета относительно Манса. Джон немало удивился, когда Станнис прислушался к нему и взял Манса в плен.
Войско его было в несколько раз больше, чем весь Ночной Дозор. Официально Станнис Баратеон был предателем, но Ночному Дозору, в его нынешнем положении, были не из чего выбирать, а такое войско пришлось бы очень кстати. Неминуемая угроза одичалых была на время остановлена, и дозорным необходимо было разобраться с множеством дел, которые терпели до сего момента.
Замок быстро восстанавливали, припасы пересчитывали, спешно искали, где разместить Станниса и всю его свиту. В конце концов Станнис занял покои Лорда-Командующего, и на следующий же день после прибытия вызвал к себе Джона. Причина оказалась довольно очевидной - Станнис хотел, чтобы Джон провел переговоры с Мансом от его имени, ведь из всех присутствовавших в Черном замке, за исключением сидящего в цепях Тормунда, Джон единственный был с ним знаком. Сколько бы ни пытался Джон объяснить, что Манс, постоянно повторявший "Мы не становимся на колени", не сдастся Станнису живым, Станнис не слушал. В конце концов он показал ему письмо Лианны Мормонт, юной леди Медвежьего острова.
"Медвежий остров не признает иного короля, кроме Короля Севера, и имя ему - Старк."
Читая написанную детской рукой строчку, Джон заулыбался. Он не сразу понял, к чему ведет Станнис. А потом с опозданием осознал - ведь он и есть последний мужчина, в ком течет кровь Старков.
- Преклони колено, сложи оружие, принеси присягу и встанешь Джоном Старком, лордом Винтерфелла.
Джон мечтал об этом всю свою жизнь, никогда не надеясь всерьез, что это случится, и вот - перед ним человек, в чьих силах это устроить. Но Джон не мог согласиться.
В тот же день случилась вторая неожиданность. Избирали нового Лорда-Командующего, и претендентов было двое - Аллисер Торне, уже готовый заступить на пост, и Боуэн Марш, который был главой ордена строителей задолго до того, как в Ночной Дозор вступил Джон. Но во время горячего обсуждения вдруг заговорил Сэм и перечислил все, что сделал для Ночного Дозора Джон.
Он возглавил оборону против одичалых.
Он убил магнара теннов.
Он рисковал своей жизнью, чтобы спасти Ночной Дозор, когда пошел на переговоры.
Он исполнял приказ Куорена, рискуя быть повешенным за дезертирство и предательство.
Он делал то, что должно, даже если не было приказа.
Выборы почти закончились ничьей между Джоном и Торне, но последний, решающий голос отдал Эйемон - в пользу Джона.
Первой его обязанностью на новом посту была одна из самых неприятных - Янос Слинт должен был быть казнен, как трус и предатель (во время битвы за Черный замок он нос к носу встретился с Лилли, которая пережидала битву в дальнем углу замка). Джон держал в руках Длинный Коготь, как его отец когда-то держал Лед, и вспоминал о том, что тот, кто выносит приговор, должен занести меч. Янос Слинт и умер трусом - держа голову на плахе, он умолял пощадить его, панически признаваясь в собственной трусости.
На этом казни не закончились - Короля-За-Стеной сожгли на костре, когда он отказался присягнуть Станнису. Джон сделал все, что мог, но судьба Манса не была в его власти. Тот и сам пошел на костер, лишь бы не сдаваться. И все-таки, когда пламя разгорелось, Манс кричал от боли и страха - Джон до сих пор помнит этот крик, душераздирающий, напоминающий о том, что даже самые сильные из людей боятся умирать. Он не вынес происходящего и закончил страдания Манса выстрелом из арбалета. Казалось, Станнис оскорбился - этот вид казни был обязателен, ведь он теперь был последователем Красного бога, а Мелисандра, красная жрица, всюду его сопровождала, и Джон был уверен, что Станнис, каким бы несгибаемым он ни был, делает все так, как шепчут ему губы Мелисандры. Пыталась она шептать и на ухо Джону, но он не дался, думая об Игритт.
- Ничего ты не знаешь, Джон Сноу, - сказала она тогда, и Джон всерьез испугался этой женщины.
Станнису, чье предложение было еще в силе, Джон отказал, и тот уехал на юг в надежде завоевать Винтерфелл, захваченный Болтонами, и доверие северян вместе с ним. Мелисандра уехала с ним, чему Джон был несказанно рад.
О следующем своем решении Джон никому не сообщил. Манс, может быть, и мертв, но его люди все еще живы, и прячутся где-то, возможно, готовя новую атаку. Пускай Тормунд постоянно повторял, что вольный народ не последует ни за кем, кроме Манса, Джон предпочитал быть готовым ко всему. И чтобы навсегда прекратить эту бессмысленную войну, он решил пригласить одичалых в Дар - земли, принадлежавшие Ночному Дозору, все равно не были никем заселены, и если он отдаст их одичалым, то убьет двух зайцев одним махом: лишит их причины нападать на дозорных и спасет десятки тысяч жизней. Все-таки, зима близко.
Тормунд, выслушав его план, указал Джону на Суровый дом - древнее и мрачное место, где когда-то жил вольный народ, а ныне там обитали только призраки и мрачные тени, пришедшие из Земель Вечной Зимы. Теперь Суровый дом стал пристанищем вольного народа. Тормунд с ним туда и отправился - вместе со Скорбным Эддом и еще двумя дозорными. Станнис напоследок одолжил ему несколько кораблей, чтобы увезти вольный народ на юг.
В Суровом доме, масштабном поселении на берегу холодного моря, их встретили настороженные взгляды и Костяной Лорд, который сразу же отказался верить в добрые намерения Сноу, сдобрив свое недоверие парой грязных комментариев в сторону Тормунда, за что поплатился жизнью на месте. Будь они в семи королевствах, любой союз уже был бы необсуждаем - попробуй, завоюй чужое доверие, разбивая топором голову первого, кто осмелится над тобой насмехаться. Но Тормунд таким образом привлек всеобщее внимание, только и всего.
Вожди собравшихся племен собрались в самом крупном из возведенных здесь примитивных домов. Джон не готовил речи, потому что и так знал, что скажет. Он помнил слова Манса о том, что вольный народ хочет укрыться, только и всего, и помнил свои слова - там, в богороще Зачарованного леса, он поклялся защищать живых. А огромная армия, движущаяся с севера, растоптала бы Ночной Дозор в одночасье, положив конец всем этим клятвам, замкам, стенам... И всему живому. А пока на юге сходятся огромные армии из-за мелких разногласий, никто не знает, не верит в угрозу с севера. Зато одичалые очень даже верят в неё. И они ищут пристанище, а Джон ищет армию.
С собой он захватил мешок, наполненный драконьим стеклом, которое нашли дозорные на Кулаке Первых людей так давно. Именно с помощью драконьего стекла Сэм убил ходока. Этот мешок стал его подарком одичалым, символом доброй воли - у них всех есть враг, и только у Ночного Дозора есть против него оружие. Но даже с ним, даже со всеми стараниями Ночному Дозору не справиться в одиночку, никому не справиться в одиночку - только объединившись.
Джон убедил не всех, но добрые пять тысяч людей. Решено было отправиться сейчас и вернуться позже, чтобы попробовать забрать остальных, но этому не суждено было случиться.
Все произошло быстро. Не было никаких звуков рога, никаких сигналов, которые бы можно было уловить - лишь со скал спустился ледяной шторм, так быстро, что погрузившиеся в лодки успели отплыть всего лишь на несколько метров. Весь берег накрыла буря, и прозвучал приказ закрыть ворота - Джон с берега видел, как за воротами оставались люди, ломились внутрь, давясь в толпе. Они же и стали первыми жертвами, они же и ломали эти ворота, впуская таких же, как они - мертвецов. Это нельзя было назвать битвой, это была резня - мертвецам все было нипочем, и только раскрошив их кости можно было с ними расправиться. Цель была одна - спасти как можно больше живых. Все вместе, и дозорные, и одичалые отбивали мертвецов назад, латали дыры в стене чем придется, пока женщины, дети и старики убирались оттуда на лодках.
В белой мгле Джон видел, что на вершине скалы, что нависла над Суровым домом, стоят четыре всадника и спокойно наблюдают за происходящим. Белые ходоки. Он понял, что забыл забрать драконье стекло, и под прикрытием нового магнара теннов отправился его возвращать.
Тогда он впервые смог рассмотреть белого ходока. Он и сюда принес белую мглу, и пламя гасло там, где он шагал. Горящие ледяным огнем глаза, казалось, видели насквозь, и Джона обуял страх. Только когда человек боится, он может быть по-настоящему храбрым. Не было времени, не было права трусить, нужно было забрать стекло и уносить отсюда ноги. Ледяной меч белого ходока, как оказалось, в крошку разбивал все остальное оружие, и, лишившись своей секиры, тенн погиб, и ходок принялся за Джона. Выбив Длинный Коготь из его рук, он раскрошил и тот меч, за который Джон успел схватиться, и отбивал все его атаки кулаками - один удар заставил Джона отлететь к стене, другой сбросил с трехметровой высоты. После падения он продолжал сражаться: не было выбора, не было другого пути, он не достанет стекло, если не победит, и тогда все пропадет...
Отбить удар ледяного меча смог Длинный Коготь - валирийская сталь выстояла против этого странного льда. И тогда Джон вновь обрел уверенность и силы сражаться дальше, а когда нанес удар по ребрам ходока, того разнесло в пыль.
Уплывая, Джон смотрел на берег. Он убил всего лишь одного ходока, а остальные шагали по трупам, глядя прямо на него - они знали, что у него получилось, они угнетали его зловещим бездействием.
Как тут один из них медленно развел руки в стороны, и все, кто погиб на берегу, встали по его команде.
Все люди должны умереть. Все люди должны служить.

I fought... And I lost.
В Черном замке он созвал Ночной Дозор на совет, где рассказал обо всем, что произошло в Суровом Доме. Он поставил своих братьев перед фактом: одичалые поселятся в Даре, и отныне Ночной Дозор не будет вести с ними войн. Как Джон и ожидал, эта новость мало кому понравилась, но он не мог поступить иначе, не мог отправить все пять тысяч одичалых обратно в Суровый дом, где их ждет только смерть - не сейчас, так потом, когда наступит Длинная Ночь. Он обещал им защиту и мир.
Помимо недовольных дозорных, у него были другие дела. Теперь он знает, что против ходоков работает не только драконье стекло, но и валирийская сталь, которую, в отличие от первого, добыть все-таки легче: все знают, что во многих домах Вестероса есть такие мечи. Наверняка было еще что-то, что могло помочь в грядущей битве. Настало время отправить Сэма в Старомест. Пока Джон был в Суровом доме, скончался мейстер Эйемон - один из немногих, кто умер в Дозоре от старости. Джон же уже знал, кто годится на роль нового мейстера. Десяток лет, конечно, Джон его ждать не собирался - нужно только получить доступ к библиотеке Цитадели, и возможно, Сэм вернется с хорошими новостями. А Лилли отправилась с ним. Все-таки нечего девушке делать в Черном замке, пусть даже и одичалой.
Джон писал всем лордам Вестероса с просьбой прислать людей Ночному Дозору. Поздной ночью, сидя над письмом Русе Болтону (которое, как и все остальные, составил для него Сэм), Джон отвлекся, когда в его покои прибежал запыхавшийся Олли и сообщил, что вернулся Бенджен Старк.
Джон понятия не имел, почему поверил - наверное, так сильно хотел услышать хоть одну хорошую новость, что бросился среди ночи во двор, выискивая взглядом длинную фигуру дяди. Но вместо давно потерянного родственника он нашел собственную смерть.
Аллисер Торне возглавил этот заговор. Конечно, кто же еще...
"За Дозор", - говорили они, всаживая ножи в его живот. За Дозор. За Дозор. За Дозор.
Последним был Олли. Искаженное от гнева и презрение лицо мальчика расплывалось перед его глазами, пока жизнь утекала из него, а холод наконец забрал его целиком. За три года на Стене Джон так привык к нему, что жизнь все еще теплилась в нем, пока он лежал в снегу, умирая.
Не было седьмого пекла, не было встречи с родными, не было покоя, не было ничего. Джон все еще существовал, но не чувствовал течения времени, не чувствовал своего тела, не было никаких мыслей, никаких эмоций, его ничего не волновало, у него ничего больше не было. Он больше ничем не был.
Казалось, он целую вечность умирал, и еще дольше был мертв.
Пока однажды не почувствовал ужасающую, ни с чем не сравнимую боль во всем теле - в животе, в груди, в ногах, в руках, болели даже волосы, все его кости, все его нутро разрывалось. Как пятый кинжал, в его грудь ворвался воздух, удушая, - он забыл, как дышать, забыл, каково быть живым, как это больно... Он видел потолок и тусклый свет занимающегося утра, и Давоса Сиворта, верного человека Станниса Баратеона. Потом явилась Мелисандра. Джон смотрел на них, как на самых близких в мире людей, и никогда в жизни так не хотелось ему закутаться в одеяло, которым накрыли его голые плечи, и никогда ничего больше не предпринимать.
Стоит ли говорить, как все обомлели? Раньше если мертвец и вставал в Черном замке, то ненадолго. Те, кто хотел смерти Джона, сидели теперь в темнице, а остальные приветствовали его, пусть и настороженно. Джон смотрел на всех, как на врагов. Никогда еще пребывание в Черном замке не давалось ему так тяжело, и последний свой долг он исполнил нехотя.
Стоя на виселице, Аллисер Торне смотрел на Джона холодным, ясным взглядом, и принял смерть со спокойным смирением. Зато Олли глядел на Джона, как на чудовище, и до самой смерти не сказал ни слова.
Клятва Ночного Дозора гласит: "Мой дозор не окончится до самой моей смерти". Вот и Джон, повесив своих убийц, отдал плащ Лорда-Командующего Эду Толлетту, а сам засобирался прочь из Черного замка - куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Далеко на юг.
Прежде, чем он успел уехать, в замок прибыла гостья. Санса Старк.
Джон не видел её тысячу лет, и один только взгляд её обрушил на него лавину воспоминаний - Винтерфелл, отцовская улыбка, Арья-волчонок, милый маленький Бран и несмышленыш Рикон, и пир в честь короля, когда все пошло под откос. Джон и Санса никогда не были близки, они не были даже приятелями, но как пахли её волосы, какой родной была она ему в момент встречи - как далекий друг из полузабытой прошлой жизни. Так ведь и было...
Санса рассказывала Джону о том, что ей довелось пережить: она видела, как умирал отец, её мучили Джоффри и королева, полубезумная тетушка Лиза... И Рамси Болтон, который вскоре дал о себе знать, послав в Черный замок гонца с отвратительным письмом, в котором поливал грязью и Джона, и Сансу, и всю их семью, и хвастал тем, как разгромил Станниса Баратеона, и в конце концов упомянул о Риконе у себя в плену.
Джон не хотел сражаться. Он устал. Он уже проиграл сотню боев - с белыми ходоками, с одичалыми, с собственными братьями. И теперь Санса звала его на новую войну, не вступать в которую у него не было права. Не мог он оставить Рикона на милость Рамси Болтона.

I don't care if he's a bastard. Ned Stark's blood runs through his veins. He's my king — from this day until his last day.
Став Хранителем Севера, Рамси обзавелся войском в десять тысяч человек. У Джона же было пять тысяч одичалых, половиной из которых были женщины, дети и старики. Необходимо было раздобыть еще людей, и вместе с Сансой и Давосом Джон отправился в долгую дорогу, навещая все еще лояльных лордов Севера, которые не примкнули к Болтонам. Гловеры напомнили Джону о разорительной войне с Ланнистерами, которую вел Робб, и отказались помогать. Мандерли и Кервины тоже остались в стороне - Джону-бастарду и Сансе-женщине не стоило надеяться на поддержку только потому, что их отцом был Эддард Старк. На призыв о помощи откликнулись лишь Хорнвуды, предоставив Джону тысячу людей, и маленькая леди Мормонт, которая отдала шестьдесят двух лучших своих бойцов. Джон видел её впервые, и был поражен тем, насколько она похожа на одичалую. Она напоминала Игритт и Тормунда - не лезла за словом в карман, и на каждую неуверенную реплику Джона или Сансы у неё находилось десять язвительных. Но сир Давос, очень уж похожий на доброго дедушку, нашел с ней общий язык.
Людей все равно не хватало, и Джон мог надеяться только на блестящий план. На совете было решено вырыть траншеи по бокам поля, так, чтобы Болтоны могли напасть только в лоб. Санса была недовольна: убеждая Джона повременить с наступлением, она только вывела его из себя, и в конце концов предупредила не идти у Рамси на поводу.
Джон именно это и сделал на следующее утро. Он до последнего надеялся, что все пойдет по плану, пока Рамси не пустил Рикона бегом по полю боя, пуская стрелы в его спину. Джон несся брату навстречу, и когда ему показалось, что он вот-вот ухватит Рикона за руку, мальчик упал замертво. Джон оказался один лицом к лицу со всей конницей Болтонов, несущейся прямо на него.
Джон готов был умереть - теперь уже навсегда.
Битва оказалась самой настоящей мясорубкой. В Ночном Дозоре говорили о безжалостности одичалых, но никакой вольный клан не сравнится по своей дикости с Рамси Болтоном, который поливал стрелами своих же людей, чтобы вражеская армия потонула в трупах, грязи и дерьме. Джон мог умереть несчетное количество раз, но стрелы избегали его, лошади валились рядом с ним, вражеские солдаты падали замертво прежде, чем занести на него меч. Это длилось бесконечно, и Джон снова ощутил себя мертвецом - он ничего не чувствовал, ни течения времени, ни боли, ни страха. Была только кровь, крики, жар бьющихся в агонии тел, стиснутых в тугую кучу. Одичалые, Хорнвуды и Мормонты убивали друг друга сами, ютясь на крохотном клочке земли, окруженном копейщиками Болтонов. И Джон оказался в самом эпицентре, провалившись между плотно сжатых тел, карабкаясь по трупам, задыхаясь... Был момент, когда он мог просто поддаться и позволить всему этому закончиться, но неведомая сила вытянула его наверх, и никогда еще он не упивался так обыкновенным воздухом.
Войско Болтонов разбили невесть откуда взявшиеся рыцари Долины, а Джон, решив потом разобраться в причинах этого внезапного чуда, бросился преследовать Рамси Болтона.
Никогда в жизни он не хотел так сильно убить кого-то собственными руками. Он бил Рамси, пока лицо его не превратилось в кровавую кашу - за Сансу, за Рикона, за Север, за всех, кого он искалечил, за все, что натворил, и за ад, который устроил на поле боя. Но Джон вовремя понял, что не ему убивать Рамси Болтона.
Винтерфелл снова был в руках Старков. Старка - Санса единственная носила это имя. Тем не менее, на Севере нужно наводить порядок, решить судьбу предателей, посоветоваться с лояльными лордами. На совете Джон услышал то, что и ожидал - да, он бастард, да, он не может унаследовать Винтерфелл, да, он не настоящий Старк... Но прежде, чем он успел хоть что-то сказать, все взяла в свои руки Лианна Мормонт.

Чуткий, рассудительный, просчетливый. Храбрый. Самоотверженный. Благородный.
Большинство самых важных своих качеств Джон перенял от отца - Неда Старка. Пускай Нед ему на самом деле не отец, а дядя, для Джона он навсегда останется отцом, какая бы правда о его родителях не вскрылась позже. Также, как и Нед, он справедлив ко всем без исключения - и к тем, кто этого действительно заслуживает, и к негодяям. Джон не станет мстить, калечить, причинять боль, даже если у него есть на то причины. Эддард привил ему уважение к закону и традициям, и научил его нести ответственность за принятые решения. Тот, кто выносит приговор, сам заносит меч.
Но у Джона есть своя голова на плечах и свои принципы. Так он попер традиции Ночного дозора, пустив за Стену одичалых, рассудив, что человеческие жизни важнее древнего порядка вещей, об истинной причине которого все давным-давно забыли.
Но не только Эддард Старк преподносил ему важные уроки. Когда-то Джон был гордым, даже надменным, пока Аллисер Торне не объяснил ему, что его гордость никому не сдалась в Ночном дозоре, где все равны, где человека определяют его поступки и навыки, а не происхождение. Именно он избавил Джона от надменности, объяснив, что люди, которые окружают его здесь - его братья, его новая семья, и он должен их полюбить, чтобы выжить.
Тирион Ланнистер за то короткое время, что они провели вместе в дороге, объяснил ему, что его постоянные терзания по поводу своей ненужности в этом мире не принесут ему пользы и не сделают сильнее. Получше узнав его, Джон осознал, что можно быть достойным человеком, кем бы ты ни родился. И несмотря на это, он всегда, больше всего на свете хотел быть Старком.
Игритт... Сколько всего отдала ему Игритт. Джон влюбился в неё против своей воли, это было настолько естественно и произошло само собой, что он не мог не проникнуться её взглядами, её видением мира. Они пробыли вместе недолго, но

Tomorrow I will come back, leader of the whole pack
Beat me black and blue
Every wound will shape me, every scar will build my throne

Некогда нежная и мечтательная девочка выросла в настоящую волчицу, готовую загрызть своих обидчиков насмерть. Санса мечтала стать настоящей леди и выйти замуж за принца, но оказалось, что принц - садист и психопат, а благородные лорды и леди вовсе не являются образцами для подражания. Сансу унижали, мучили, позорили, насиловали её душу и тело, выдавали замуж за мужчин, которых она ненавидела, но она стойко переживала все мучения и всегда сохраняла маску спокойствия. Королевская гавань научила её не быть простодушной, Петир Бейлиш научил её жесткосердечию. Сансе пришлось слишком рано повзрослеть и снять розовые очки, и теперь это холодная, жесткая, решительная девушка, которую Джон совсем не знает.

Джон и Санса никогда не были друзьями. Она, так же как и её мать, предпочитала не замечать его, и всегда подчеркивала, что он ей не брат. Но после всего, что Сансе пришлось вынести, Джон оказался единственным родным ей человеком, семьей, которую она давно потеряла.
Повзрослевшие и изменившиеся, они забыли о прошлой неприязни, но теперь между ними стоит кое-что еще. Джон - бастард, возведенный в короли, а Санса - законорожденная дочь Неда Старка, и Джон обязан ей своей победой, но все позабыли о ней, и теперь она находится в его тени. И Санса не намерена это терпеть.

Линия Сансы в сериале и книгах немного различается, и если хотите, сюжетную линию с Рамси Болтоном можно будет немного убрать изменить, но Санса уже вместе с Джоном в Винтерфелле. Готов играть любые страсти винтерфелльского двора. Low-key люблю ДжонСу

#28282e